|
Леонид Алмосов. 24.03.2024
| |
| Тулупов | Дата: Пятница, 29.03.2024, 21:46 | Сообщение # 1 |
Наш, Администратор
Сообщений: 7586
Сейчас отдыхает
| 24 марта 2024 года умер наш Однополчанин Леонид Алмосов.
С Лёней я общался только на сайте, но есть Однополчане, кто с Лёней встречался.
Есть на сайте много фотографий этих встреч и одно видео 2012 года:
Лёня спокойный, рассудительный человек. Никогда ничего не делал сгоряча.
Да и земляки, судя по некрологу, отзываются о нём хорошо:
|
| |
| |
| Тулупов | Дата: Понедельник, 01.04.2024, 15:21 | Сообщение # 2 |
|
Наш, Администратор
Сообщений: 7586
Сейчас отдыхает
| "Рыба не та. Мы рыбаки-то ещё те, а рыба не та".
Это Лёнино. Он всегда юморил.
Помянул тебя, Лёня.
Буду помнить тебя, пока я жив.
Андрей Лучков смонтировал клип в память о Лёне Алмосове:
Стихи Андрея Лучкова, музыка ИИ
|
| |
| |
| Дмитрий | Дата: Суббота, 20.04.2024, 19:38 | Сообщение # 3 |
Наш
Сообщений: 2990
Сейчас отдыхает
|
Лёня был Настоящий Пацан. Он Был Добрейший Души Человек, с Большой буквы! Он Был Настоящий Воин! И Родина его Наградила! И Он Воевал Честно! Храни Бог, Лёня, Твою Память!
Земля тебе, Брат, Пухом....
|
| |
| |
| Тулупов | Дата: Понедельник, 24.03.2025, 14:20 | Сообщение # 4 |
|
Наш, Администратор
Сообщений: 7586
Сейчас отдыхает
| Година Лёне.
Помянем.
Вечная память.
|
| |
| |
| Тулупов | Дата: Воскресенье, 23.11.2025, 19:16 | Сообщение # 5 |
|
Наш, Администратор
Сообщений: 7586
Сейчас отдыхает
|
Огромное спасибо сыну Леонида Алмосова Сергею Алмосову за предоставленные фотографии и видео.
|
| |
| |
| al65 | Дата: Воскресенье, 30.11.2025, 16:21 | Сообщение # 6 |
Наш
Сообщений: 1821
Сейчас отдыхает
| Давно мною написано. Про другого танкиста. Отец и дед моих соседей по московской квартире.
Общались редко.
Но про танкистов.
из литературы про афганскую войну: "- Говорят, что вертолёты - это души сгоревших танков!"
Гарь войны.
про 1941-45 гг.
... Пороховые газы должны выводиться из танка после каждого выстрела, но гарь от выстрелов остаётся в танке и, накапливаясь плотной массой, словно висит в воздухе.
К примеру, стрельнул танк разок из пушки, а в башню "выплёвывается" порция отработанных пороховых газов и экипаж уже дышит этой гарью. И никуда она не девается. Ну, не было тогда эффективной системы вывода отработанных газов. Не до неё было на той войне.
Говорят, что после 30 выстрелов экипаж Т-34 мог задохнуться насмерть.
А гарь уже под шлем проникает, на коже лица оседает, нос забит, глаза красные. Чем дышать? Всматриваешься вглубь танка - темно и там гарь, не видно почти ничего, только чёрный иней в просветах кружит и оседает везде, и после каждого выстрела гарь словно уплотняется. Трёшь глаза, натираешь до слёз. От того они красные.
Где-то там, в башне, наводчик и командир. Ты сидишь внизу, механик-водитель. Рядом сбоку радист-пулемётчик.
... Атака! Пошли вперёд, дали пару выстрелов и почти сразу по нам попадание ...
Купол колокола треснул, бас превратился в визг-писк, да и остался висеть в ушах вибрирующей желеобразной тишиной ...
Взрыв - это огромная сила, танк становится игрушкой, пушинкой. Даже звук взрыва реально осязаем каждой клеточкой, каждой частичкой, тебя всего встряхнуло так, словно воздух это и не воздух совсем, из лёгких воздух вышибло, а обратно вдохнуть ты его не можешь.
Попадание в твой танк - это..., это и не передать. Словно какой-нибудь силач изо всех сил звонко ударил кувалдой по броне и по твоей башке! А ты ещё и шлемофоном приложился, когда дёрнул рычаги.
Шлемофон словно вошёл в твою голову, надвинул лоб и брови на глаза, и уши вдавлены внутрь, сплющены с боков, и больно, очень-очень больно. Треснула голова как тот церковный колокол. Бу-у-ум бу-ум-бум!
Как бы, до этого, ты был нормальный человек, с мыслями, с чувствами, а после этого ты и оглох, и онемел, и оКуел! Так вдруг становится страшно, что двинуться не можешь. И никак не поймёшь, с чего тебя так трясёт?!
Наощупь трогаешь радиста, он рядом. Липкая кровь прилипла к твоим рукам. Не отвечает и не шевелится. Трясёшь его - он завалился набок, словно сложился пополам!
Взвыл во весь голос и орёшь: "- А-а-а-а-а! Командир! Командир!". Орёшь, только чтоб услышать хотя бы самого себя. Наводчика не слышишь, командира не слышишь, себя не слышишь - они убиты. И ты боишься, что и ты мёртвый?!
И вдруг ты, глухой на оба уха, а слышишь, будто в твой засаленный комбез стучится ... Кто? Смерть?!
Это сердце так громко пульсирует в мозг, что отчетливо разбираешь каждое его слово.
Гарь! Сука какая эта гарь, особенно после взрыва! Ты жуёшь её на своих зубах, кашляешь, отхаркиваешь ...
Ты тоже в крови - своя? Чужая?
Добежать до своих! Тогда они помогут, танк не так далеко отъехал от наших позиций. Наши помогут.
Люк мехвода открыт! Бегом наружу!
Кто придумал этот люк?! Он же, зараза, маленький! Оно, конечно, маленький люк, когда смотришь снаружи внутрь. А когда ты в танке, когда видишь мир не через прорезь триплекса с водительского места, а в открытый люк - это целый мир! И хорошо, что ты не закрыл его как положено по инструкции, а то фиг откроешь потом.
И ты уже выполз-выскочил в люк, и заковыристо хромая, бежишь на полусогнутых из подбитого танка назад. Упал - встал! Поднялся. Отбил коленки - хромай быстрее. Но туда, где нет этой липкой жирной гари с запахом кишок и крови! И не понимаешь, где страшнее. Но здесь хотя бы "тихо". А тебе теперь везде "тихо".
Глухой пацан, как старый дед. Периодически орёшь, проверяя свой слух снова и снова: "А-а-а-а! А-а-а-а-а!!!" И хлопаешь себя по ушам. Башка - колокол снова: "Бу-у-ум-буум-бум!" и ты орёшь в ответ: "Су-у-ка-а-а-а!!!" осматриваясь вокруг. Где наши?
Уши всё равно ничего не слышат, ковыряясь пальцем в ушах, ты рассматриваешь сгустки крови и чёрную гарь на пальцах. Господи, у меня что - такая чёрная кровь?
... Только дали команду, пошли в атаку и на тебе! Почти сразу в башню ... А там всего иной раз 700 метров до немецкой передовой ...
Шатаясь хромаешь дальше, выбирая очередные ориентиры - вон к тому дереву. Добежал, обнял, повис. Вроде берёза? Ага. Падаешь в обнимку с молодыми ветками, хватаясь срываешь зелёные листья, пытаешься встать. Земля под ногами - то есть, то нету. Высокая трава заплетает ноги. Бредёшь дальше ...
Чужие руки? Оглядываешься, нет! Наши! Ты выжил! Наши!
... голова никак не хочет соображать: "Кто этот офицер? Что говорит?"
- Была атака. Твой танк был подбит первым. Почему так, а?! Ты мехвод? Ты! Отвечай!
- Что вы говорите? Я не слышу. Экипаж там, наш танк подбили! А-а, что?
- Ты драпанул из советского танка, говорю! А командир танка жив? А наводчик? Ты проверял что они убиты? А почему не принял попытку спасти их? Почему побежал назад?! Испугался за свою шкуру! А тебе Родина танк доверила чтоб не бегать, а врагов бить! Весь твой экипаж героически погиб! А ты живой, почему? Не знаешь?! Ты оружие Родины врагам оставил!!! К стенке его!
- Что вы сказали?! - ты ещё не слышишь, но что-то уже понимаешь. Тебе стыдно, ты трус?!
... Тебя быстро допросили, офицеру всё понятно, что тут объяснять. У каждого своя служба, свои Приказы.
Красные от бессонницы глаза смотрят скрозь, не видя тебя и ты читаешь по губам: "- За измену Родине! Расстрел!". И рука конвоира на твоем плече.
- Пошли, танкист! - уже чужой тебе конвоир подводит к стене дома.
Ты стоишь там, у стенки, зачем-то колупаешь грязным пальцем раскрошенный кирпич. Не успевая пропустить все мысли, что, как и почему так получилось? Что скажет мама? Застывшие, словно чугунные мозги, звенят от страшных слов и ничего не соображают, и это повторяющееся проклятие в твоей голове: "Бум. Бум. Бум".
Пороховая гарь - это херня. Тебе уже есть с чем сравнить.
И долгое ожидание неотвратимого. "- Что сказали-то?" - орёшь конвойному. Уже чего-то слышишь и ждёшь, когда же всё закончится. И хочется покурить ...
- На, кури! Тятеря глухая! - толкает тебя в ногу.
- А я вслух это сказал - покурить? - поворачиваешь голову и замечаешь, как конвойный, устало присаживается на корточки рядом с тобой, прислонившись спиной к "расстрельной" стенке. Хлопает тебя по ноге ещё раз, показывает рукой вниз на пол.
- А приговор?! Меня расстреляют?
- Что ты орёшь? Приговор? Его уж отменили. Иди-воюй лучше, глухня-тятеря, снова в танкисты! - криком вернул к действительности окающий говор. Прям там, отменили приговор, оставив тебя жить. И словно взвалив на твою совесть смерть экипажа танка. Танкистов мало, а танки ещё есть.
И ты живёшь свою жизнь будто заново, и новый танк, и новый экипаж. Ты уже не мехвод, ты командир танка. Но так получилось, что твой танк на этой войне, снова будет подбит. Подрыв на мине! Твой танк сгорит, а ты снова останешься жить. Повезло дважды.
Новые люди, новые жизни и новые смерти, судьбы разные. А с тобой ещё те самые ребята, за которых ты не отгулял, не прожил жизнь.
Это всё будет потом. Потом, после войны ... Ты ещё накуролесишь! За себя и за них, за своих друзей, не вернувшихся с войны.
И каждый год, на великий праздник День Победы, да и на 22 июня, на третий тост, в стакане, где должна быть водка, ты явно чувствуешь гарь. Гарь войны. Горькая, привычная на губах и в горле танкиста.
Третий тост - молча и стоя!
... и снова ты уже в танке, руки хватаются за рычаги. Лязгая гусеницами, раскачиваясь на ухабах, располосовывая землю-матушку на резких поворотах, ревёт твой танк.
Снова не закрыл люк, так обзор лучше, да и ветер в лицо - проветривание, ещё какое!
А рядом уместилось несколько экипажей! Те самые погибшие, но живые товарищи. Как? Чумазые, весёлые, стукаются головами о броню и гогочут в полный голос:
- А помнишь, Серёга, как тогда, ещё до подрыва, купаться ходили?
- Баб голых в камышах - помню!!!
- Визгу-то было! А сиськи какие?! Во-о-о!
- А пошлый анекдот про радистку из штаба помнишь, Витька рассказывал?
- Помню!
Громко хохочут никого не смущаясь! Все свои в родном танке.
И рассказывают какие-то похабные шутки, ржут до слёз, а когда замолкают, то спрашивают: "- Расскажи, Петя, как ты живёшь?" А что им ответить? Они вечно молодые, а ты? Ты старик, ветеран! Но они не поймут, они помнят и видят тебя молодым. Для них, погибших на той войне, ты должен жить хорошо! Долго и счастливо!
Ты везунчик и никак иначе! И твои внуки (твоё, уже второе продолжение) приходят к тебе, и ты живёшь ещё и для них! Твои внуки - это твои друзья!
"- По полю танки грохотали, солдаты шли в последний бой ..." - не стройно орут голоса на разные лады, а вместо музыки рёв мотора. То что надо!
Сказать им, что ты уже не всегда можешь дойти до туалета сам? Про кресло, про сиделку, про тёплый плед?
Как болит сердце и скачет давление. Про вставные зубы им рассказать?
Да ну вас, к чёрту!
... Зазвонил телефон у старшей внучки: "- Наташа, если Ваня за мной не приедет, то, как я попаду домой?!"
"- Дедушка, а ты где?"
"- Я сейчас на мотоцикле еду. Где-то в лесу под Брянском!"
"- Под каким Брянском?! Ты же дома! Где сиделка Ирина?"
"- Ирина? ... Ах, да, Ирина. Да вот она. Ходит тут, по квартире" - снова квартира в Москве, кресло, плед.
Танк с экипажем, как и мотоцикл, остались только в воображении ...
И потерпеть, снова потерпеть эту реальность. Ты давно уже не куришь сигареты, но, когда тяжело, ты затягиваешь одну, и кладёшь на краешек фарфорового блюдца и пусть она дымит, отдавая тебе запах не табака ... но привычной гари.
Пусть запах гари такой горький, пусть. Но он возвращает к памяти, к жизни. Потому что тогда, так близко была смерть. И сейчас близко. И это не ты постарел. Смерть постарела! На острой границе между жизнью и смертью - всегда самая дорогая цена жизни.
Ты солдат той войны, той страны победительницы, которой нет. Но есть память! И три-четыре сигаретки в неделю, сгоревших в блюдце, для запаха, это немного.
Сегодня у второй внучки свадьба! И ты, в звании полковника, с утра уже ждал их в кресле, в наброшенном на плечи военном кителе со всеми наградами. Обнимая приехавшую навестить тебя внучку с гостями, почему-то загадываешь, кто из твоих парней, на этот раз будет встречен в новой жизни?
... и не обращаясь ни к кому конкретно, тихо-тихо говоришь вслух: "- Упредили тогда нашу атаку немцы мощным артиллерийским огнём. Я вот в который раз ощущаю себя у стенки! Ну, как бы понимаю, что в этот раз всё - от "стенки" не уйти! Мне всё хуже и хуже. Приговор насовсем отменить нельзя. Но, вот внучка вышла замуж, и я от "стенки" отступил! А мне ведь уже девяносто два года, сколько ещё мне намерено по той "отсрочке"? К ребятам хочу ..."
Голос предательски дрожит, рука ищет блюдце с зажжённой сигареткой. Запрещает сиделке Ирине выбрасывать не догоревшие окурки-"бычки". Как тогда, на войне.
... Наклонился над блюдцем. Носом втянул гарь. Замер, задумался вспоминая.
От каждого движения звонко позвякивают на кителе многочисленные медали и ордена. Два ордена Великой Отечественной, два ордена Красной звезды, две медали "За боевые заслуги", много юбилейных наград, и даже награды других стран.
Командир танка Т-34, в составе 162 танковой бригады прошёл боевой путь: Воронеж, Киев, Новоград-Волынский, Ровно, Луцк, Броды, Немиров, Глогау, Губен, Берлин, Прага, Раковник. Дважды был ранен.
Призван в Московской области г.Мытищи в июле 1941 года. Война закончилась для него 15 мая 1945 года.
Полковник, помощник начальника по технической части танкового батальона 162 танковой бригады - Катков Пётр Фёдорович.
Приписка: "- Если бы хоть раз в году, в ночь на 9 мая, танки с постаментов могли сами заводиться, чтобы, урча моторами и выпуская клубы сожжённой солярки, пройти бы маршем по улицам городов, вот тогда бы и смогли люди понять выражение "ожившая история". Разве это можно забыть?!"
|
| |
| |
|
