Похоронен в городе Кузнецк Пензенской области.

Вот что пишут об Алексее его земляки:

"Страшнее душманов

Не всем на роду написано быть бойким, энергичным, отчаянным или озорным. Ничего из вышеперечисленного в характере Алёши Буткевича не имелось. Он был тихим, спокойным и рассудительным мальчишкой. Любил книги, песни, стихи. Вся его жизнь складывалась спокойно, мирно, обыденно. Родился в Сосновоборске, там же пошёл в детский садик, проучился четыре класса в школе при Кададинском лесокомбинате. Потом мама, Галина Прокопьевна, переехала жить в Кузнецк. Там после восьмого класса Алексей поступил в ГПТУ № 10, выучился на фрезеровщика и пошёл работать на завод «Кузполимермаш». Выбор рабочей профессии не был случайным.
Галина Прокопьевна в одиночку растила единственного сына. Он видел, как ей было трудно, и часто говорил: «Не беспокойся, мама! Вот подрасту немного и стану тебе помогать во всём...» Так и сделал, став рабочим, и с гордостью принёс в дом первую зарплату: теперь и в самом деле стал подспорьем для матери. Но было у Алексея и свое серьёзное увлечение – музыка. Ещё в училище научился играть на духовом инструменте – трубе. Их оркестр участвовал в проведении праздничных демонстраций в городе.
Судьба властно вмешалась в мирную, налаженную жизнь маленькой семьи, забрав у матери единственную отраду и надежду – сына. 3 ноября 1984 года Алексея призвали в армию. Сначала его направили в Фергану, в сапёрную учебную роту. Там чуткие пальцы рабочего-музыканта научились не менее чутко касаться минных взрывателей и выкручивать у притаившейся смерти зубы. В апреле 1985 года младший сержант Буткевич был уже в Афганистане, в составе сапёрной роты 181-го мотострелкового полка 108-й МСД, дислоцировавшегося в Кабуле. Так в его жизнь вошла война со всеми её ужасами и страстями. И оказалось, что на этой войне помимо врага открытого, стреляющего и взрывающего, свирепствовал не менее опасный противник...
Одним из первых серьёзных испытаний для военных врачей стала захлестнувшая 40-ю армию эпидемия гепатита. Советское командование не сумело своевременно организовать строгое соблюдение всех санитарных норм и избежать массового заражения болезнями, которые являются традиционными в Юго-Восточной Азии. Сухой климат, высокая температура, нехватка питьевой воды и походно-полевые условия размещения частей затрудняли борьбу с эпидемиями. Желтуха была для шурави не менее опасным врагом, чем душманы.
Например, в октябре, ноябре и декабре 1981 года в Шиндандском гарнизоне, где дислоцировалась 5-я мотострелковая дивизия, которой в то время командовал Б. Громов, гепатитом болело одновременно более трёх тысяч человек. С разной степенью тяжести, в том числе и критической, вместе с комдивом были госпитализированы все его заместители, кроме одного. Из командиров полков в строю остались лишь двое, четверо лежали в госпитале. Таким образом, дивизия в этот период оказалась в тяжёлом положении. Но люди и на эту грустную тему умудрялись шутить. В ходу было выражение: оказывается, солдаты болеют желтухой, офицеры – гепатитом, а генералы – болезнью Боткина.
Когда Буткевич прибыл в Афганистан, гепатит и прочая «экзотика» продолжали косить ряды шурави, хотя военная медицина многому научилась в борьбе с невидимым врагом. Уже первых советских граждан (как правило, советников и служащих) строго инструктировали о соблюдении санитарно-гигиенических правил в целях предупреждения инфекционных и других заболеваний. Позже стали вручать отпечатанную памятку: «Помни, что для Афганистана характерны: жаркий климат, высокогорье, кислородная недостаточность, особый солевой состав воды, наличие кишечных инфекций (брюшной тиф, дизентерия, болезнь Боткина), стопроцентное поражение местного населения глистами, малярия, москитные лихорадки, венерические заболевания, почечно-каменная болезнь...»
Далее давались медицинские рекомендации, в том числе: употреблять только кипячёную (даже дважды) воду, сырую же воду для питья обеззараживать таблетками пантоцида, овощи и фрукты мыть с мылом и обрабатывать раствором марганцовки, и т. д. Очень скоро офицеры и солдаты на своем личном опыте убеждались, что это не «медицинские страшилки», а суровая реальность местной жизни. Те, кто служил в Баграме, рассказывали о том, что происходило, когда неоднократно кипятили воду для чая в кастрюльке. Первое время получались за один нагрев четыре кружки чая, через месяц – три, через два-три месяца – только две. Кастрюля покрывалась слоем каменных отложений в палец толщиной. От неблагоприятных условий и нервных перегрузок многие за год теряли до 10 – 15 килограммов веса.
181-й полк, как и ряд других частей и подразделений, размещался в городке советских специалистов и военных Тёплый Стан. Городок находился в небольшой долине, отделённой от Кабула невысоким хребтом Хырхана, и к середине 80-х годов представлял собой небольшой микрорайон из двух десятков 3 – 5-этажных зданий. В них располагались казармы, общежития для специалистов и офицеров, административно-штабные учреждения. Отсюда войска выходили на боевые операции, здесь же формировались и переформировывались колонны, прибывавшие с грузами из Союза и отправлявшиеся дальше вглубь страны.
Но сложности и тяготы воинской службы не повлияли на натуру Буткевича. Он спокойно реагировал на причуды «дедов», добросовестно выполнял приказы командиров. И постепенно Алексея признали, стали реже дёргать, убедившись, что парень службу понял и на него можно положиться. Тем более что сапёр в любой операции или рейде – фигура важная. Без него куда сложнее и опаснее передвигаться по узким горным тропам в незнакомой местности или проводить грузовые колонны по опасным участкам дорог.
Ходил с разведчиками на «боевые» и Буткевич.
– Я помню Алексея, – говорит Александр Кутасин, служивший в ту пору в разведроте 181-го полка. – Непосредственно с нашим взводом чаще других в горы ходил сапёр Аркадий (фамилию не помню). Однажды он привёл ко мне высокого худого парня: «Вот, познакомься! Твой земеля, тоже из Пензы!» Это и был Алексей Буткевич. В тот вечер мы с ним о многом поговорили, и потом ещё несколько раз встречались. Спокойный такой, степенный парнишка был. Только уж больно худой! Видно, уже тогда начинал болеть или от местных условий чересчур много веса потерял? Однажды, когда мы вернулись с «боевых» (побывали в горах под Джелалабадом), я от Аркадия узнал, что Алексей умер от болезни.
Нет, не сумели «духи» подловить и заставить ошибиться на своих коварных минах сапёра Буткевича, чуткие пальцы, самообладание и выдержка помогали Алексею обнаруживать и обезвреживать различные мины и фугасы, различать заряды, поставленные на неизвлекаемость. За полгода службы на его счету уже был не один десяток обезвреженных мин.
И всё же одна афганская мина-ловушка подстерегла сапёра и сработала. Эту мину не определишь миноискателем, не обнаружишь щупом. Маленькие, но беспощадные микроорганизмы порой тоже оказывались не извлекаемыми.
Более полумиллиона солдат, офицеров и генералов прошли через Афганистан. За десять лет войны было зафиксировано 405 тысяч случаев различных заболеваний, в основном гепатитом (часть военнослужащих болели им и дважды, и трижды). Около четырёх тысяч человек пришлось по болезни уволить из армии. Но – вот он, уровень тогдашней советской медицины, над которой сейчас кое-кто любит поиронизировать – лишь 551 человек из числа заболевших умерли! Армия, по вине недальновидных кремлёвских старцев вовлечённая в непонятную и бесперспективную войну, оказалась не готовой к здешним суровым климатическим и биологическим условиям. Однако медики буквально вытаскивали людей с того света после тяжелейших ранений, увечий и болезней. К сожалению, не всех. Наиболее серьёзным и беспощадным противником для медиков оказался брюшной тиф. Общее число заболевших тифом было сравнительно невелико, однако большая часть умерших – на его счету. Среди них сапёр Алексей Буткевич.
Тяжело заболев, 21 октября он скончался в военном госпитале. Похоронен в г. Кузнецке."