Возвращение. Расстояние, которое вверх по ущелью прошли больше чем за десять дней, в обратном направлении они покрывают за несколько часов, а на полдороге их подбирает застоявшаяся техника, и пехота, ещё не добравшись до выхода из ущелья, начинает рваться на минах. Идущие впереди несколько танков с минными тралами безопасность не гарантируют. Минируют дорогу с выдумкой – то между контактов мины бумажку вставят, пока не протрётся бумага между двигающимися контактами самоделки от наезда колес, не взорвётся – хоть три танка на неё ставь. То итальянскую мину ставят, запрограммированную сработать после двадцатого наезда. Вот и рвутся БТР то в середине колонны, то впереди, то сзади. Рулетка, в общем, и поневоле начнёшь верить в судьбу, приметы и другие очень серьёзные на войне вещи.
Но одна из серьёзных вещей, в которую верит сейчас лейтенант Виктор Кабин, опыт остроглазого Сабитова. Тот очень уверенно крутит руль, БТР воет, гремит, сопротивляется, но ползёт точно по следу впереди идущего. Так безопаснее, потому что мин без фокусов, взрывающихся по "первому требованию”, гораздо больше, и, как правило, обочина афганской дороги – это самое меньшее сотрясение мозга и оторванное колесо или гусеница. Рядом с Кабиным на броне БТР сидит замполит Мельниченко. Он долго, с паузами и как будто с обидой рассказывает о судьбе продуктов и боеприпасов, завезённых роте вертолётами в пос-ледний вечер в ущелье.
Когда Кабин с взводом вытаскивал миномётчиков, уже почти в сумерках пришли две пары "вертушек". Они вышвырнули на снег сухой паёк за прошедшие четверо суток и на трое суток вперёд, а сверху целую гору боеприпасов. Конечно, если бы они пришли чуть позже, раненым бы не пришлось ждать утра, но Кабин немного не успел, а в темноте "всепогодная авиация" летать не хотела или не разрешало строгое начальство.
Даже половину привезённого груза поредевшая рота поднять не могла – марш предстоял не пять и не десять километров. Ефремов тогда ночью полушуткой приказал:
– Каждому съесть сколько сможет.
Солдаты, хоть и наголодались за последние дни, но тушёнка – не пироженое, и даже действительно жуя всю ночь, они проблемы не решили бы. Перегруженный вертолёт, забирая раненых, не взял на борт ни цинка патронов. Перед выходом, мешки под завязку набили боеприпасами, сунули по паре банок в карманы, и вперёд. Если бы идти не вниз и не домой, наверное, долго бы не выдержали, а так ничего – дотащили. Ну а всё, что оста¬лось, Мельниченко с двумя бойцами сложил в кучу, и эти долгожданные, а теперь ненужные продукты, расстрелял привезёнными боеприпасами. Не "духам" же дарить.
Так, разговаривая с замполитом, Кабин едет на своём воющем бронетранспортёре. А впереди через один идёт БТР Ефремова, рядом с ротным на броне сидит Смирнов. Василий, как обычно, что-то рассказывает, на расстоянии почти понятно, о чём речь, так он выразительно размахивает руками. К обеду солнце и прошедшая раньше техника превратила дорогу в грязь, здесь уже почти нет снега, и чувствуется, что ещё утром были на приличной высоте.
Вдруг впереди взметнулся мощный всплеск пламени с грязью, грохот. Кабин невольно схватился за лежащий на коленях автомат и пригнулся к люку машины. Ефремов со Смирновым, на фоне чёрно-красной вспышки, как при повторе хоккейного гола, замедленно отрываются от вздыбившегося БТР, взлетают над машиной метра на три-четыре и падают. Смирнову повезло – он падает на бок, в лужу с грязью, что и смягчило удар, и Василий отделался сломанной рукой. Ротный упал рядом, спиной на пригорок обочины, у него что-то с позвоночником. Но подробности узнали потом, а пока на Виктора падают комья грязи, камни, куски дымящейся резины.
– Стой! – Сабитов принимает вправо, освобождая дорогу, и останавливается возле лужи. Мельниченко полез в покорёженный БТР достать водителя, Кабин подошёл к ротному, рядом кряхтит Васька.
– Как вы? – Кабин выставил на бугор пулемётчика, и машет рукой ползущему к ним санитарному транспортёру.
– Нет, на кой мне эта война, ни тебе парашюта, ни соломы постелить…
– Тебе, Васька, башку оторвут, ты всё равно шутить будешь. – Кабин сидит на корточках рядом с товарищем и осматривает его руку. Смирнов бледный, но пытается улыбаться, пока его не начало рвать прямо на неестественно выгнутую руку. Кабин вытер его куском бинта:
– Лежи уже, шутник!
Пока грузят ротного в "таблетку"-сантранспортёр, он громко стонет, каждое движение вызывает боль. Ефремов скрипит зубами, в глазах стоят и никак не прольются слёзы. Очередь Смирнова – он стал совсем жёлто-зелёным, и когда пытается что-то сказать, только как-то странно кхекает, глаза не останавливаются на определённом предмете, блуждают. Рот полуоткрыт, ему всё хуже. Уже в транспортёре над ним начал хлопотать батальонный гиппократ – прапорщик Рябцев.
За рулём у них сидел старший водитель роты Иван Стогов. Броня разошлась на стыке в момент взрыва, и Ивану, кроме пробитой о крышу головы и ушибленной сзади шеи, досталось ещё несколько осколков. Его тащат к "таблетке” лицом вниз и ногами вперёд, Мельниченко пытается на ходу бинтовать голову. В двух метрах от машины группа начинает неловко маневрировать и разворачиваться, и Стогов попадает в салон головой вперёд. "Слава богу", – подумал Виктор про себя. А потом – почему только богу, а не литейщику с его броней, или душману, зарывшему, судя по воронке тридцати-, а не пятидесятикилограммовый фугас? Ну да это не главное, теперь бы в госпиталь их поскорее.
Раненых увезли на вертолётную площадку к Римскому, а возле БТР остался на своей машине техник роты Щетка ждать обещанный тягач. Сабитов опасливо объезжает парящую воронку, и они двигаются дальше в ещё большем ожидании подрыва. Но в колонне грохнуло ещё только раз под задним колесом Газ-66, к счастью тоже живые все. Уже стемнело, когда вышли на асфальт и остановились на ночлег. «Невдалеке горят огни, значит наши, – подумал Виктор, – у афганцев в кишлаках электричества нет». По карте лейтенант определил, что это полк, стоящий в Джабаль-Ус-Сарадже, почти 70 километров до Кабула.
Пока они собирались с Умхаевым перекусить, открывали консервы и искали сухари, пришёл Мельниченко:
– Ты, Кабин, командир, какого взвода?
– Мотострелкового, – съехидничал Виктор, разминая ложкой мясо в открытой ножом банке.
– Номер какой? – замполит шутки редко понимал, ну что с ним сделаешь.
– Первый взвод пятой «гвардейской» роты!
– Молодец. Тогда поторопись к Римскому, он ротных вызывает.
– А ты чего?
– Я, Витя, заместитель командира.
– Ну и я про то, – Кабин всё примеривался и никак не находил паузу, чтобы сунуть в рот мясо, – Замещай на здоровье…
– Я политработник, а ты командир. У меня своя работа, а ротой командовать по твоей части.
– Ладно, пошёл.
Виктор пощупал запазухой карту, сунул сухарь в рот и, свистнув Бабиеву, пошёл вдоль колонны. Шлёпая раскисшими сапогами по грязи, он подумал о том, что если они еще денёк поездят, то он чего доброго командиром полка станет. Возле командного пункта майора Римского уже стояли кухни, запах дразнящий, зелёный борщ, что ли, варят тыловики. Заколол желудок, пошла обильная слюна, и Виктор, вспомнив о нетронутой тушёнке, сплюнул и закурил. Оказалось, что это варево для них, хоть и не зелёный борщ, но угодил комбат. Кабин послал Бабиева, и уже минут через десять Довгун с людьми получал баки с горячей пищей для роты. Ну, теперь жить можно – даже угрюмый Алексей повеселел.
Совещание тоже начинается с ужина – уже стоит палатка полковой офицерской столовой, где Кабин встретил многих офицеров своего и соседних батальонов, которых не видел с начала рейда, но поболтать не пришлось. Комбат, поужинав на скорую руку, позвал своих офицеров в командирский БТР.
Постановка задачи заняла у Римского минут пять. Завтра однодневная прочёска, хотя комбат сказал, что не называл бы это прочёской, просто они должны блокировать район (он показал его на карте), дождаться пока "зелёные” там всё проверят, и – домой, на отдых. Кабин нарисовал на карте участок, который должна закрыть рота, записал в блокнот командиру, сколько в роте осталось техники и людей, и пошёл к себе.
Ефремова, Смирнова, Стогова и других отправили в госпиталь в Баграм. Мельниченко, как сказал комбат, поедет в Пули-Хумри сопровождать кого-то, значит, из командиров в роте остались, кроме Кабина, Слава Филиппов и прапорщик Довгун, да ещё миномётчики с ротой пойдут, там за командира весёлый Ермолаев и ещё один взводный. Не густо. Третий взвод Смирнова принял сержант Сарали Ахмадов, а первый, Кабина, поведёт старший сержант Муса. Ничего, они сержанты толковые, с ними не пропадёшь.
Конец 12 главы.
Сергей Фатин, командир взвода 5 МСР 1980-1982 181 МСП.
Написано в 1981 - 1991 г.г.
|
