Солдатом на Афганской войне. Глава 1 - Воспоминания - Архив

Родился я в г. Йошкар-Ола 7 декабря 1960 года. В июне 1979 года окончил школу № 11 и попытался поступить на исторический факультет Марийского университета. Однако попытка оказалась неудачной, сдав историю на отлично, «завалил» сочинение, так как правописание страдало, а почерк и сейчас у меня «первоклассный», то есть как у первоклассника. После этого устроился на завод «Электроавтоматика» водителем электрокары – перевозил детали между цехами, но долго там работать не привелось. Мне исполнилось уже 18 лет, и осенью был призван в ряды Советской Армии.
Желание служить в армии было. У нас все мужчины служили. Дед по матери погиб в октябре 1941 г. на Калининском фронте в разведке, дед по отцу пропал без вести в октябре 1943 г. в ходе битвы за Днепр в районе Каховки. О последнем я специально искал и нашёл сведения в военном архиве в Подольске. Обоих звали Александрами, в честь них назвали и меня. Отец служил в морской пехоте на Камчатке. Все остальные мужчины в родстве, за исключением одного больного, тоже носили военную форму. Военные фильмы, книги и рассказы ветеранов воспитывали положительное и восторженное отношение к службе в армии. Были проводы в цехе №3 моего завода. Провожали только те, кто непосредственно со мною работал, подарили набор ручек и блокнот, чтобы чаще писал письма.
На призывном пункте нас зачем-то держали с утра до вечера, затем сообщали номер новой команды и городских отпускали до утра, на завтра всё повторялось. Ходили разговоры, что таким образом предотвращали совершение преступлений призывниками, которые могли покуражиться напоследок перед отправкой в армию. У меня не создалось впечатление, что среди призывников преобладали парни, склонные к криминалу и хулиганству. Чтобы чем-то нас занять, время от времени перед нами выступали офицеры с напутствиями и наставлениями и читали лекции. Одного слушал три раза, и он каждый раз свой часовой рассказ говорил слово в слово, как стихи заучил. Первый раз было интересно слушать, потом скучно и утомительно, слушал и дожидался, когда он знакомое слово скажет, знакомый оборот использует и т.п.
Призывался в Советскую Армию 24 октября 1979 года. К месту службы выехали 26-го с железнодорожного вокзала. Служить ехал в приподнятом настроении, как будто ненадолго и на приключение. Это было так необычно и заманчиво, что хотелось быстрее уехать. Когда привели строем на вокзал и только отпустили прощаться, вдруг офицер закричал: «По вагонам». Я, не успев как следует проститься, побежал быстрее в вагон «служить» – думал, что без меня уедут, и я в армию не попаду. На самом деле офицер решил подстраховаться и начал кричать задолго до отправления поезда, чтобы собрать призывников в вагон. Сержанты обратно на перрон уже никого не выпускали. Другие же призывники в большинстве не торопились забираться в вагон. До сих пор сожалею о своей оплошности, скомканное прощание получилось, ведь оно могло быть и последним.
Ехали с пересадками. Сначала до Казани, потом до Куйбышева и только в ночь на 1 ноября прибыли на станцию Тоцк в Оренбургской области. Военные лагеря там были созданы ещё при Екатерине II после подавления восстания Пугачёва. Ночью шли по заснеженной степи до военного городка. Потом появились офицеры и стали разбирать нас по частям. Я ехал с командой в бронетанковые войска, но нас оказалось слишком много и почти всех оставшихся забрали в пехоту. Там и стал служить наводчиком пулемёта ПКС (Пулемёт Калашникова Станковый) 433 мотострелкового полка, войсковая часть 61918. В настоящее время полк дислоцируется в Самаре.
Начало службы сравнимо с попаданием в прорубь: большие и резкие физические нагрузки в сочетании с жёсткими требованиями устава и командиров и, нередко, грубоватыми отношениями. Сначала это непривычно, но потом вживаешься в обстановку и становишься частью воинского организма.
Жили мы в только что построенной казарме. Приходилось много работать. В Тоцке тогда до полного состава разворачивалась целая дивизия, требовалось много казарм, боксов и гаражей для техники и многое другое, поэтому мы целыми днями работали. Там я научился работать лопатой и мешать бетон. Военной подготовке уделялось меньшее внимание. В цокольном этаже казармы имелись специальные учебные аудитории, но они были ещё необорудованными, и я только мечтал о теоретических занятиях. Нам приходилось в основном заниматься физическими упражнениями и тактикой. Утром по команде выбегали на зарядку и три километра бежали по степи. Просыпались уже далеко от казармы. Если кто-то падал, приказывали брать на руки и бежать с ним. Нередко устраивались кроссы на шесть км, при этом сзади бежал сержант и подпинывал отстававших. Бегали и с оружием и в противогазах. Бежишь с пулемётом по ледяной дороге и из-за запотевших стёкол противогаза почти ничего не видишь, скорее, угадываешь направление. Когда однажды поскользнулся и упал навзничь на дорогу, так не хотелось вставать, но я не мог себе позволить, чтобы меня взяли на руки. Таким потом доставалось от своих же ребят, поэтому симулянтов было мало.
Там был огромный полигон, стояли макеты немецких, английских и американских танков – стран потенциальных противников. Лейтенант Жигач учил разворачиваться из походной колонны в цепь и ходить в атаку. Говорил, что на ученьях придётся бежать за танками и отставать нельзя. Учили бросать противопехотную и противотанковую гранату, вести бой с авиацией противника. Прежде я думал, что нужно зарываться с головой в землю и ждать окончания налёта, но нам объяснили, что нужно ложиться на спину и лёжа вести огонь по самолётам и вертолётам. При удачном попадании даже пулей можно сбить любой летательный объект. Основное внимание уделялось огневой подготовке. Она была дневной и ночной, по неподвижным и движущимся мишеням. Я стрелял на «хорошо», но не на «отлично», всегда немного не дотягивал. И сейчас также стреляю. Занимались строевой подготовкой, учили уставы.
Приходилось заступать в караул по охране складов с боеприпасами.
Потом в Афганистане узнал, что у многих солдат моего призыва из других военных округов никакого военного обучения почти не было, всё время им приходилось работать. Автомат держали только два раза, причём один раз на присяге.