Серёжа привет, почитай, интересно - это от Немцева Бориса. Я у него спрашивал, что изменилось после меня, кто где жил, в каких землянках, 
ну и так далее. Выяснилось, что мою землянку занял взводный, она была первая от шлагбаума, копали мы её втроём - я, Колька Циборев и Юрка Ефремов.

 
Андрей Павлов Сергею Тулупову. Октябрь 2010 года.

    «Вспомнил про опорный пост в Карабаге. От шлагбаума по правую сторону была землянка со входом из капонира (это, наверное, твоя), за ней была яма накрытая тентом (продуктовый склад ), за ней ещё одна землянка, и рядом капонир, где при мне находился Малёк и его 823-й. Дальше была наша землянка. Вход у нас был на уровне земли (незащищенным снаружи). За нами была небольшая яма накрытая тентом (склад боеприпасов). После неё – землянка танкистов и танк в капонире рядом. На этом правая сторона поста заканчивалась. 
    По левую сторону от шлагбаума сразу была землянка нашего ротного, с которым был всё время Серёга Новосёлов. 
    Далее, если идти прямо, не доходя нашей землянки, был перепад вниз метра на 1,5. Поэтому вход в нашу землянку не был виден от шлагбаума. После перепада, по левую сторону, стояла полевая кухня (прямо напротив входа в нашу землянку), а за ней был "Красный уголок", где висела карта Афганистана. Далее стояла машина связи Газ -66 с экипажем. Они почему-то назывались разведчиками. Хотя их задачей было круглосуточное сидение на связи. Рядом была их землянка. Точно не знаю чем они занимались, по слухам они пеленговали духов. Но машина была серьёзная. В ней находилась система ЗАС и под ней находился заряд тротила. В случае угрозы захвата был приказ на самоликвидацию. Нашей задачей была их охрана и добывание соляры для их генератора, от которого они были запитаны. За ними на склоне перепада стояла 200 литровая бочка, приваренная на вертикальную трубу (полариус). От этой бочки шёл вниз шланг в душ. Далее был дувал и начинались виноградники. Там же был туалет. На задней стороне (от танкистов справа до этого дувала слева) землянок не было. Были окопы в полный рост и капонир, где тогда стоял 826-й без движка. Там же с левой стороны был старый колодец-кириз. В этих окопах в обнимку с пулемётом ПК я встречал Новый 1981 год. 
    На майские праздники 1981 года, когда мы уже стояли под Джелалабадом, наш бывший пост в Карабаге духи обстреляли из миномётов. У этих разведчиков-связистов осколками был тяжело ранен их водитель (ДМБ-81 май). Его фамилия Краус. Я хорошо знал их экипаж. 
   Фото выносного поста в ущелье Суруби-Кабул точно соответствует месту. На твоём снимке место круглосуточного поста (там где что-то похожее на тропу). Выше нас была ещё высота на вершине хребта (называли "Корона"). 
   Она хорошо видна из Суруби и ГЭС Наглу. Стоявшие там батареи 150-мм гаубиц (1938 года выпуска) пристреляли её, и время от времени стреляли по ней для тренировки. Если бы мы поставили выносной пост там, то нам была хана сразу. От неё примерно 700 метров до нас. Круглосуточный пост – это скала, очень похожая по форме на постамент памятника Петру I в Питере, только больше по размеру. Её окружает отвесная пропасть с 3-х сторон. На ней был наш круглосуточный наблюдательный пост (окоп из камней-валунов). Если идти к нему от Короны, то надо было перед самой скалой пройти узкий перешеек, который мы сами заминировали растяжками с Ф-1 и минами-растяжками, которые нашли на нижнем посту, чуть было не подорвавшись на них. По наблюдательному посту наши пушкари из Суруби не стреляли. Далее – спуск вниз метов на 30. Здесь был пятачок (примерно 10х10), укрытый от прострелов со всех сторон. Здесь была наша хижина и место для костра, склад боеприпасов. Далее по ходу вниз почти вертикальная пропасть с 3-х сторон. Оттуда мы видели своих внизу. От хижины до неё метров 50. 
    Вначале думали, что встали там временно. Внизу все спали в БТР, а наверху просто натянули масксеть от жары. Потом пришёл приказ готовиться к зимовке. Начали строиться. Наверху сделали типа хижины. Две стены сложили из камней (скрепляли глиной, смешанной с рубленым тростником), а двумя другими стенами была скала. Крыша была из тростника, а сверху брезент от БТР. Была и настоящая дверь. Все стройматериалы таскали на себе снизу. А брали мы их из Гогамунды, которую местные жители бросили. На этом пятаке у нас стоял 82-мм миномет и АГС-17. Мы могли из укрытия обстреливать противоположную сторону ущелья. По нам попасть с той стороны было очень сложно – напрямую мы не простреливались, только часовые. Со стороны Короны нас полностью укрывал Петр I. 
    Для связи с низом протянули нам полевой телефон, и у нас была 132-я радиостанция. Привезли нам и НСПУ (прицелы ночного видения для АК-74). 
    Внизу сделали две землянки, одну для взводного, другую для всех остальных (на снимке землянка взводного). К зиме построили подобие бани. 
Внизу находилось два отделения 3 взвода (с тремя БТР) и танк с экипажем. Наверху было одно отделение и минометчик из минбата. Когда вставали на это место, моё отделение сразу ушло наверх, а остальные встали внизу. На следующий день я спустился вниз, и мы начали обследовать окрестности внизу. У нас был почти взрослый щенок кавказкой овчарки. Когда начали подниматься на близлежащую сопку, щенок вырвался вперёд метров на 20. Затем – взрыв и облако чёрного дыма. Сопки были все заминированы нашими же. Но мы ничего не знали об этом. Собака тогда спасла нас ценой своей жизни.
    8 августа 1981года мы вышли вчетвером на обследование окрестностей на верхнем посту. Поднялись до Короны и пошли на спуск по верхней кромке хребта в сторону кишлака Кани-Шерхан. Нашли много оборудованных снайперских точек и стреляные гильзы. Во время спуска с хребта в сторону дороги оказались в лощине, на которой была старая тропа. Пошли по тропе на небольшой подъём, заросший сухой травой. Первый шёл, осматривая верх, второй – направо, третий – налево. Я шёл замыкающим, смотря назад. Под ноги никто не смотрел. Зашли на минное поле (наше). Спасло то, что мины были растяжки, и поставлены, видимо, давно. Проволока потеряла натяжение. Идущий первым, Васька Батурин (шахтёр из Донбасса) ногой потянул проволоку, (он пошёл в шлепанцах, вырезанных из солдатских сапог) и голой ногой почувствовал металл. Короче, чека у мины уже почти вся вылезла и встала под углом. Когда мы после этого глянули под ноги, всё вокруг было утыкано минами. Но мы вовремя подъёма все смотрели вверх, а не под ноги. Опять сильно повезло. 
    В то же время познакомились с минами, подобными минам-лепасткам. Молодой танкист поднимался с нами наверх и отошёл от тропы. Нашёл какую-то фигню, взял в руки. Оторвало ему, по-моему, два пальца. Уехал на дембель. 
   Когда начались дожди и холода, стали думать, чем обогреваться на верхнем посту. Дрова были на вес золота, и использовались для приготовления еды. Сделали подобие полариуса из танковой гильзы. Внизу гильзы прострелили отверстия, на верх одели трубу и вывели на улицу. С солярой проблем не было, и таскать её в канистре наверх было удобнее. Но от неё к утру мы были все в саже, как трубочисты. Я два года после дембеля отхаркивал черноту из лёгких, когда у меня начинался сильный кашель. Но тогда главное было – не погибнуть от холода. В ноябре-декабре снега не было, но шли постоянные дожди. По утрам облака были ниже нас. В конце декабря 1981 года нас сменил Московский батальон. 
    Комбат Зимбалевский (которого, наверное, возил Абрашкин ) ушёл на дембель примерно в августе 1981-го. 
    Слышал ещё историю про водителя Маковского, который попал в ДТП, и погибли наши. Вроде как у его БТР были проблемы с тормозами. Они возвращались из Кабула и догнали нашу стоящую колонну автомашин. Он шёл на скорости, затормозить не смог, вышел на встречку и врезался в наших. Ему, вроде бы, дали 6 лет поселений. Может, это было при тебе? 
Пока! Привет нашим!»

 Взвод №3. 1980 год

"Корона"

Фото выносного поста с другой стороны ущелья



 

Борис Немцев Андрею Павлову. 2 МСР 181 МСП
Октябрь 2010 года

.